Петербургскую русистику 70-х–90-х годов прошлого века можно по праву назвать «эпохой Колесова». Именно в это время в полную мощь развернулось научное и педагогическое творчество Владимира Викторовича. Притягательная энергия его идей заражала и заряжала нашу филологическую молодёжь не только своей исследовательской весомостью, но и эстетической зажигательностью, которая от него, идееносца, исходила. Из семинара В.В. Колесова в это время выросла целая плеяда будущих ярких научных созвездий, а содружество и соперничество его учеников создавали особую творческую атмосферу, побуждающую к тем открытиям, которые рождаются в спорах. Как Моцарт в музыке, Владимир Викторович зажигал сердца своих слушателей не алгеброй сухих лингвистических фактов, а гармонией постижения таинств языковой системы.
Среди все еще молодого, послевоенного, «застойного», а потом и «перестроечного» поколения русистов профессор В.В. Колесов ярко выделяется творческой динамичностью и «открытостью системы», свободно вмещающей в себя самые несовместимые «оппозиции»: синхронии и диахронии, фонологии и лексикологии, научности и публицистичности.
Не случайно, впрочем, слово «оппозиции» поставлено в кавычки: разносторонность интересов Владимира Викторовича – не разбросанность по несоединимым полюсам, но плод длительной и имманентной творческой эволюции, эти полюса в итоге соединившей. «У каждой творческой личности есть какая–то скрытая постоянная потребность, которая и служит этому человеку опорой и поглощает его, которая направляет его мысли, указует ему задачу, поддерживает его в неудачах и не дает покоя, если порой он старается от нее освободиться», – писал известный индоевропеист Ю.Э. Бенвенист («Общая лингвистика». М., 1974. С. 48). Такой постоянной жизненной потребностью для В.В. Колесова стало погружение в русское Слово, раскрываемое им как многослойный палимпсест.
Как крупный фонолог и акцентолог, В.В. Колесов эвристически совмещает скрупулезные наблюдения за историческим развитием звуковой системы с неослабеваемым вниманием к аналогичным процессам, проходящим в современном русском и других славянских языках. Как специалист по исторической морфологии и лексикологии, он новаторски внедряет в эти отрасли языкознания (особенно в последнюю) методологический подход, выработанный фонологией. Как историка языка, его неустанно волнует поэтика художественных текстов, теоретическое изучение которых предваряют его оригинальные прочтения и переводы многих древнерусских памятников. Как историка науки, В.В. Колесова влечет не только лингвистическое наследие гигантов славистической классики, но и тайна их творческих импульсов, раскрыть которую он стремится, становясь их любящим биографом. Как творческая личность, верующая в эстетическую самоценность Слова,
В.В. Колесов уже давно подвергся искушению популяризаторской деятельности, скорее даже – не популяризаторской, а пропагандистской, если не сказать – проповеднической: его лекции, публичные выступления в широкой печати и по телевидению, книги и статьи для любителей русской речи являют собою страстное откровение, зов к постижению её внутренней красоты и гармонии.
Биография В.В. Колесова, пожалуй, во многом объясняет динамизм его натуры, сжигаемой неустанной «жаждою творить». Он – из того поколения, которое, пережив суровое военное бесхлебье и послевоенную разруху, потянулось из «глубинок» в крупные научные центры за знаниями, за идеями, за смыслом жизни. Провинциальная романтичность и духовная непорочность уберегали это поколение от соблазнов большого города, а «жажда творения» давала силы для целеустремленного выхода из того застоя, в котором, как сейчас пишут, прозябало одно время наше общество. При всем трагизме эпохи Безвременья, в котором оказалось поколение В.В. Колесова, сам он считает, однако, что в жизни ему повезло. Причем повезло изначально, ибо его личной и творческой биографии сопутствовало четыре «везенья».
Родился В.В. Колесов 10 апреля 1934 года в городе Уссурийске Приморского края. Старший ребенок в многодетной семье, он в детстве и юности много внимания и времени посвятил младшим братьям и сестрам, у него было много друзей и товарищей в школе, затем в университете, и эта постоянная окружённость людьми впоследствии оказалась важным фактом биографии, потому что без этого, по его мнению, и не может сформироваться личность в современном обществе – социально насыщенном, полном событий, требующем «быстрого реагирования».
Второе везенье – В.В. Колесов рос в учительской семье. Его отец работал директором первого на Дальнем Востоке Хабаровского дома пионеров. Ученый с детства помнит себя в кругу сверстников, особенно в военные годы, когда все так жались друг к другу, стремясь помочь и поддержать ближнего.
Семья помогает ему стать на ноги. Несмотря на бедность военных лет, в доме всегда были интересные книги, которые читались и обсуждались, что давало возможность расти духовно. Мать, учитель-словесник, оставила работу, чтобы отдаться воспитанию детей. Именно она привила своему первенцу любовь к языку и литературе.
Поэтому при выборе профессии у В.В. Колесова не было колебаний: он знал, что будет филологом-русистом. Это позволило ему сберечь много времени и уже в скором времени начать собственные научные искания в избранной профессии.
Третье везенье – многонациональные истоки его семьи. Отец – белорус, в роду которого были и русские, мать – из украинской семьи на Дальнем Востоке, в роду которой были и поляки, и русские. В.В. Колесов думает, что не обошлось в его родословной и без ятвягов, и без татар… Так что он, записанный русским, уже с самого раннего детства стал интернационалистом, считающим Родину свою – Русь – родиной в самом ее заветном, этимологическом, «родовом» смысле, объединяющем всех восточных славян. Уже довольно рано, на втором курсе университета, он понял, что историю восточных славян в культурном аспекте – как историю культуры и языка – он и будет изучать всю жизнь. Не было, следовательно, и колебаний относительно специализации, и здесь он снова слегка «обогнал» своих сверстников.
Четвертое везенье заключалось в случайности. Оканчивая десятый класс (школу он окончил с золотой медалью, а в 1952 году это ещё имело значение),
В.В. Колесов послал письма в МГУ и ЛГУ одинакового содержания с просьбой принять его в студенты. Приглашения пришли и из ЛГУ, и из МГУ. Но из ЛГУ ответ пришел на день раньше. И он поехал в Ленинград. Счастливая (по его убеждению) случайность, таким образом, определила его принадлежность к замечательной Ленинградской филологической школе, cформировавшейся на исходе прошлого века и считающей своим постулатом то, что прежде всего в языке (и в культуре любого народа вообще) филолога должен интересовать смысл, а не форма, развитие, а не модель, динамика, а не плоское описание фактов. В.В. Колесов стал достойным продолжателем плеяды блестящих ученых предшествующих поколений – А.А. Шахматова, И.А. Бодуэна де Куртенэ, В.В. Виноградова, С.П. Обнорского, Б.А. Ларина. Он был одним из младших учеников М.А. Соколовой, беззаветно преданной филологии и своему учителю С.П. Обнорскому, замечательной русской женщины, сибирячки по рождению, истинного педагога, непреклонного борца за чистоту профессионального долга.
Первые восемь лет научной деятельности В.В. Колесов активно изучал древнерусские рукописи, в основном – XI–XV вв., занимался исторической фонетикой и исторической орфографией. Необходимо было досконально изучить весь изданный и рукописный материал, чтобы составить представление о корпусе древнерусской письменности. Это требовало много труда и как будто бы не сулило особых теоретических перспектив. Но в кандидатской диссертации «К исторической фонетике новгородских говоров (/ô/ закрытое, «новый» ять и цоканье в новгородских рукописях XI–XVI веков)» молодой исследователь описал три чрезвычайно важных явления (смешение аффрикат, проявления /ô/ закрытого, принципы и пути изменения «ятя») в рукописях XI–XV вв., которые сегодня стали опорными при описании всей совокупности следующих фонемных сдвигов в восточнославянских языках. В этой области работает А.А. Зализняк, но от исследований последнего труды В.В. Колесова (написанные на 25 лет раньше и составившие базу для последующих изысканий в этой области) отличает то, что, кроме формальной соотнесенности буквенных знаков с возможной фонемной дистрибуцией в языке писца, он рассматривает проблемы культурные, шире – национальные; содержательная сторона реконструкции интересует его даже и на этом формальном уровне. Впоследствии из этого материала выросло около двух десятков статей и книга по исторической фонологии русского языка.
Однако постепенно ученому становилось ясно, что исследование письменной формы речи не достигает цели в интерпретации содержательной стороны языка прежде всего потому, что не известны произносительные эквиваленты исследуемых письменных знаков.
Для углубления в объект стало необходимым расширять предметное поле описания, и первоначальный выход В.В. Колесов нашел в изучении исторической акцентологии, причем специально древнерусского языка. В 1962 году, когда исследователь начал такую работу, этим занимались немногие. Что удалось сделать – это исчерпывающе описать акцентную систему древнерусского языка в составе именных парадигм (этому способствовало появление новаторской книги Хр. Станга, из которой вышли все отечественные разработки по исторической акцентологии последующего времени. В 1956 г.
В.В. Колесов присутствовал на докладе проф. Хр. Станга в Ленинградском университете, был вдохновлен его идеями, но тогда еще не был полностью готов к их творческому развитию).
Изучая материал древних памятников, он обследовал около пятисот рукописей и для темы своей докторской диссертации остановился на восьмидесяти, особенно показательных. Его докторское исследование посвящено акцентуации именных парадигм. Используя метод внутренней реконструкции, диссертант восстанавливает систему именного ударения в сопоставлении со смежными изменениями фонетической, фонологической и морфологической систем развивающегося древнерусского языка. Важным элементом анализа здесь является привлечение обширного диалектного материала. Фрагменты этого монументального исследования были опубликованы в виде отдельных монографий. Именно фрагменты, ибо многое из этой сюжетной «колесовской» линии еще ждет опубликования.
В дальнейшем ученый работал и над другими аспектами исторической акцентологии, подготовил к изданию две монографии (по ударению глагольных форм и по словообразовательным парадигмам), но печатал их статьями, потому что, к сожалению, в условиях того времени, когда каждый печатный лист стоял на строгом «плановом учете», было далеко не всегда возможно опубликовать серьезную книгу по научному языкознанию. Появилось несколько литографированных сборников лекций В.В. Колесова по исторической акцентологии, так что, несмотря на издательские трудности, материал все-таки находился в научном и педагогическом обороте.
Работая над исторической акцентологией, исследователь впервые задумался о необходимости реконструкции древнего текста как целого. Но профессорские и педагогические обязанности побудили В.В. Колесова подготовить и выпустить в свет несколько тетрадок своих лекций по исторической фонологии [«Введение в историческую фонологию»]. Уже несколько лет он усиленно занимался подготовкой научных кадров высокой квалификации. Любовь к нелегкому труду филолога, увлеченность делом объединяют его учеников. Возникает «колесовская» школа. Свыше 60 кандидатов наук могут смело причислить себя к ней. Стремительно растёт и число сформировавшихся под эгидой В.В. Колесова докторантов, количество которых перевалило за десяток. Большинство из них успешно защищает свои диссертации, демонстрируя высший пилотаж школы своего учителя.
Содержательные уровни языка в исторической перспективе заинтересовали ленинградского профессора уже на лекциях, но активное исследование материала последовало лишь после защиты докторской диссертации в 1969 году, когда В.В. Колесов занялся исторической морфологией и лексикологией. Сам ученый считал, что еще «слишком мало» работает в этой области, чтобы решиться на ответственные публикации, однако они, такие публикации (в соавторстве и без оного), уже были. По мнению самого Владимира Викторовича, актуальнейшая проблематика, которая стоит сегодня на повестке дня, – это необходимость изучения категориального уровня языкового развития, конечной целью которого является восстановление на материале фактов языковой эволюции культурной истории общества. Это примерно то направление, которое начинал у нас А.А. Потебня, но, разумеется, обогащенное современными теориями и новыми фактами.
Такое направление исследований требовало подготовительных разработок в двух направлениях, даже основы которых еще не были заложены в научной литературе. Первое касается истории литературного языка в его проявленности в текстах – и В.В. Колесов занялся пристальным изучением и анализом текстов разного времени. Появились в печати большие статьи по поэтике художественного текста у Иоанна Экзарха, Кирилла Туровского, протопопа Аввакума, у авторов XI в. (летописцы) и начала XV в. («Сказание о Мамаевом побоище» и др.). В. В. Колесов изучает язык и стиль Аввакума как выражение целостного мировосприятия автора и стиль Епифания Премудрого – как рубеж между старым (древнерусским) принципом порождения текста и новым, уже сложившимся в средние века. Это нужно ученому для того, чтобы, поняв и почувствовав технику составления текстов, условия и формы их бытования в культурной среде, перейти затем к реконструкции общекультурной атмосферы, их создавшей и сохранившей. На пути к исполнению этого В.В. Колесов проделал большую работу по изучению текстов, но уже под новым углом зрения, и многие проблемы прорабатывал совместно с аспирантами, писавшими работы на смежные темы. Уже через два-три десятилетия история русского литературного языка предстанет совершенно в другом свете. Основы таких историко–литературных концепций даны им в объемистой монографии по истории древнерусского литературного языка («Древнерусский литературный язык»), в которой последовательно и критически изложены ключевые проблемы истории древнерусского литературного языка как результата общелитературных и языковых схождений народно-разговорного языка и старославянских текстов. Образование современного литературного языка показано как диалектически противоречивый процесс многовековой истории русского народа. Особое внимание уделяется языку и стилю таких мастеров древнерусского литературного языка, как Кирилл Туровский (XII в.), Епифаний Премудрый (конец XIV – начало XV в.), Аввакум Петров (XVII в.).
За монографией последовала целая серия книг на эту тему (1999, 2000, 2001). В книге «Древняя Русь: наследие в слове. Книга первая. Мир человека» (2000) центральное внимание уделено исследованию социальных терминов Древней Руси. Описаны термины родства, социальных и бытовых отношений, сложившихся на Руси в течение нескольких веков. На изменении содержательного смысла слов показано преобразование общественной среды существования, отраженное в сознании средневекового человека. На материале древнерусских источников и в связи с классическими работами по истории восточных славян дается интерпретация базовых понятий – народ, государство, общество, многочисленные формы выражения дружеских, соседских или враждебных отношений, отношение к миру, стране и земле, представления о жизни, болезни и смерти, оценка человека, людей и народов по их принадлежности.
Продолжением этой темы стала книга «Древняя Русь: наследие в слове. Добро и зло» (2001), которая посвящена описанию этических и эстетических категорий, раскрывающих смысл антитезы Добро и Зло. Предметом исследования являются такие понятия, как красота, вера, надежда, любовь и др. Книга дает комплексное представление о развитии средневековых взглядов на мораль у восточных славян. Рассматриваются этимологические истоки слов и преобразования их семантики, возникающие под влиянием изменения нравственных норм общества. Исследование построено на анализе различных летописных источников, характеризующих взаимопроникновение языческих образов и христианских символов, отраженных в смысловом развитии коренных славянских слов и содержании классических славянских текстов.
В третьей книге серии «Древняя Русь: наследие в слове. Кн. 3. Быт и бытие» (2004) рассматривается формирование этических и эстетических представлений Древней Руси в момент становления и начавшегося взаимопроникновения языческой образности славянского слова и христианского символа; показано развитие основных понятий беда и лихо, ужас и гнев, обман и ошибка, месть и защита, вина и грех и др., а также дан портрет древнерусского героя и святого.
В 2011 году вышла и четвёртая книга из этой серии «Древняя Русь: наследие в слове. Кн. 4. Мудрость слова», в которой автор показал становление русской ментальности через основные категории знания и сознания в постоянном совершенствовании форм познания; представлено последовательное «мужание мысли в русском слове – в единстве чувства и воли». В печати находится и следующие книга этой серии.
Второе направление исследований В.В. Колесова, связанное с пристальным вниманием к тексту, – это воссоздание исходного текста в его первоначальном лингвистическом виде. Ученый провел реконструкцию «исходного лингвистического текста» на многих памятниках, и большая переводческая работа, исполняемая по предложению и при одобрении Д.С. Лихачева и Л.А. Дмитриева, помогла ему в этом. Лишь лингвист, обладающий всей суммой знаний о древнерусском тексте и древнерусском языке, способен корректно исполнить такую филигранную работу. В.В. Колесов всегда стремился именно к такой филигранности.
Из опубликованных работ на эту тему можно указать реконструкцию ритмической основы «Слова о Полку Игореве», которое стало предметом изучения и даже основой для некоторых поэтических переложений (А. Комлев, 1984, Свердловск; А. Чернов, 1985, Москва) в последующие годы. Это сложнейшая работа, потому что акцентологической реконструкции должна была предшествовать реконструкция собственно текста, а в этом отношении не все удовлетворяет еще и теперь. Поправки, разумеется, возможны и в будущем. Однако в этом эвристическом направлении основное сделано: был «колесовский» почин. Главное и в том, что ритмическая структура этого текста совпала с той, которую В.В. Колесов выявлял, работая над певческими древнерусскими текстами (кондакари и минеи XII–XIII вв.), в связи с анализом древнерусской акцентологии (речь идет не о ритмических структурах, конечно, а о характере акцентовки, которые совпадают в обоих случаях). Результаты многолетнего изучения памятника нашли блестящее отражение в 52 тематических статьях «Энциклопедии “Слова о полку Игореве”». Вообще, по мнению В.В. Колесова, шахматовская манера изложения научной аргументации представляется наиболее удачной: не давить читателя массой однородного материала (не глушить его недоверчивость шаманскими заклинаниями по поводу прочитанной литературы), а дать резюме своего исследования, показать «строительные леса». Огромные же выписки и большая картотека как материальное обеспечение остаются в авторском архиве. В.В. Колесову не нравятся работы многих коллег, которые в содержательном отношении не имеют ничего нового, зато пестрят многочисленными сносками и однородными и пустыми примерами.
Неутомимые поиски свежих, обильных, разнонаправленных в своей естественности языковых фактов стимулируют движение В.В. Колесова от фонологии к лексикологии. Движение это началось более сорока лет назад, и теперь, когда ученым написана серия блестящих лексикологических очерков и несколько книг, ясно, что из них, как из тематически концентрированных блоков, он пытается создать целостное здание исторической лексикологии русского языка, «культурного фонда» Древней Руси в ее живых связях со славянскими и неславянскими народами. Причем от отдельных очерков этимологического характера, посвященных словам онуча, вьсь, вазнь, волмина или ламъ и др., В.В. Колесов направленно идёт к идеографически спаянным группам лексем, взаимодействие которых обусловливает их исторический динамизм: вещь и речь, дѣля и ради, стыд и срам, жизнь и жuвom, правый – левый, имя – знамя – знак, честь, слава и хвала и под. Позднее в книгах «Жизнь происходит от слова…», «Мир человека в слове Древней Руси» такие очерки сжаты в целостную мозаику древнерусского мировоззрения.
Основа лексикологической концепции В.В. Колесова – последовательная диалектика видения Слова, осмысление неустанного динамизма лексической системы, улавливание основной артерии ее семантического кровоснабжения. И – что, быть может, еще важнее – постижение эстетической самоценности Слова, нередко затмевающей строгую линейность и сухую логичность семантических схем, его рассеиваний в пространстве и времени. Эта диалектика у В.В. Колесова, с одной стороны, – наследие фонологического «прошлого», где все поверялось именно системой строгих оппозиций, с другой – присущая натуре ученого способность видеть явления и факты в их неустанной динамике. Не случайно слова динамика, динамизм, динамичный – излюбленные в лексиконе Владимира Викторовича.
Внимательно вслушиваясь во все ускоряющийся пульс русского Слова, В.В. Колесов постепенно и неторопливо осмыслял его многовековые судьбы как философ-лингвист. Прежде чем поделиться с читателями своей диагностикой, он длительное время оценивал и переоценивал наследие классиков филологии, следя за ходом их мыслей и сверяя их прогнозы со своими собственными наблюдениями. Так родилась книга «История русского языкознания. Очерки и этюды». Читателю предлагается в ней последовательное и основанное на исторических и архивных фактах описание основных этапов развития отечественного языкознания, начиная с текстов XI в. и заканчивая работами советских классиков русской филологии В.В. Виноградова, Б.А. Ларина, М.М. Бахтина. Системное рассмотрение теорий, методов и принципов изучения языка позволяет воссоздать целостную картину становления русской ментальности в сфере важнейшего для нее отношения к языку и слову как основной культурной ценности. Описываются философские и мировоззренческие проблемы языкознания как науки, выделяющейся из философии в момент формирования современной культурной среды. Особое внимание уделено петербургской традиции филологических, лингвистических и лексикологических исследований в совокупности ее признаков и научных достижений. Эту книгу, как и все колесовское, отличает оригинальная трактовка фактов, нетривиальный взгляд на вещи.
Другая книга – «Философия русского слова» – посвящена осмыслению русского слова в национальной философской и духовной традиции. История словесного знака здесь представлена как живое творчество языка.
Словесный знак, Слово вообще в концепции автора является средоточием всего человеческого пространства. Не случайно одну из своих лингвофилософских книг он так и называет – «Жизнь происходит от слова…», прямо подчеркивая приоритет Слова по отношению к иным ипостасям нашей жизни. В четырех разделах книги (Язык – Ментальность – Культура – Ситуация) автор высказывает свои соображения по поводу всех трех составляющих цивилизационного пространства, в границах которого протекает жизнь россиянина. Здесь убедительно показано направление в развитии литературного языка, традиционной русской духовности и русской культуры, которые пока еще не поддаются воздействию со стороны чужеродных влияний, несмотря на горячее желание многих разрушить и обесценить их.
По–новому, с оригинальной точки зрения изучая материалы, В.В. Колесов развил новое направление в истолковании текстов, и это дает возможность для стилистических, семантических и герменевтических исследований в изучении истории русской ментальности и языка. Задумано и осуществляется колоссальное предприятие – цикл монографий «Древняя Русь: наследие в слове» (в пяти книгах: «Мир человека», «Добро и зло», «Бытие и быт», «Мудрость слова», «Литературный язык»). «Философия русского слова» – научный подвиг ученого – главная, как он сам однажды заметил, книга его жизни.
Эстетическая интерпретация Слова, способность увидеть и оценить его Красоту (которая, по мнению В.В. Колесова, постоянно «спасает» словесный мир от разрушения, придает ему живое, переливчатое многоцветие) – еще одно свидетельство творческой личности, натуры Филолога и Поэта, а не только ученого и исследователя. О стиле работ В.В. Колесова можно было бы написать особый очерк, так же как и о стиле его лекционных курсов, завораживающих слушателей.
Не случайна кипучая популяризаторская деятельность В.В. Колесова. Популяризаторская в книжных и статейных публикациях, начиная с занимательных очерков в детском журнале «Костёр» или в «Ленинградской правде» (целых 35 публикаций) и кончая постоянно переиздаваемыми книгами о культуре речи. Книга «Язык города» предвосхитила шквал научной и популярной литературы о современной живой речи и жаргоне, который обрушился на современного читателя в наши дни. Повествуя в ней о развитии современной городской речи, В. В. Колесов берет за образец речь Петербурга в ее сравнении со старомосковской, образцовой речью прошлого века, устанавливает их различие и сходство, описывает образование современной литературной нормы и роль городской среды в этом процессе. Рекомендации автора до сих пор сохранили свою актуальность, несмотря на резкие сдвиги в оценке речевого узуса за последнее десятилетие.
В.В. Колесова регулярно видели и многие телезрители передачи «Русская речь», которая стала намного живее и ярче благодаря его активному в ней участию. Популяризируя лингвистическую науку, В.В. Колесов видит цель популяризации не в академической и школярской «борьбе» за так называемую чистоту речи и культуру слова, а в демонстрации исключительных возможностей нашего родного языка, в раскрытии его вечного динамизма. Воспитание тяги к культуре слова, а отнюдь не насильственное «окультуривание» читателя и слушателя – вот основное «популяризаторское» кредо В.В. Колесова. И поэтому его книги, лекции и публичные выступления никогда не нуждаются в рекламе. В этом и секрет научного притяжения, которое чувствуют все ученики и многие коллеги Владимира Викторовича. Без этого притяжения в Ленинградском – Петербургском университете не было бы колесовской школы, ибо одни лишь идеи, сколь бы велики и значительны для науки они ни были, школы не создают. Школу создает Личность. Личность творящая и вдохновляющая своим собственным поиском, а не изрекающая готовые «поучения». Остается пожелать, чтобы, продолжаясь в учениках и проходя через все катаклизмы и горнила нашей жизни, В.В. Колесов еще «многая лѣта» продолжал свое многотрудное, но многополезное дело.
С.А. Аверина, В.М. Мокиенко
2004 г.
