В.В. Колесов завершил работу над своей последней монографией весной 2019 г. и подал заявку на ее издание в научный фонд. Заявка была одобрена, однако кончина автора стала препятствием для издания этого труда при содействии фонда. В 2020 г. рукопись была принята в Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, за что мы глубоко признательны ректору РГПУ С.И. Богданову. Подготовка монографии к печати велась без участия автора, но с бережным вниманием к его воле, выраженной в тексте. Были сохранены индивидуальные знаки препинания и авторские выделения, полностью выдержана задуманная В.В. Колесовым композиция монографии. Мы с радостью и благодарностью представляем вниманию читателя итоговый труд ученого.
Аннотация
На основе метода, разработанного автором в книге «Основы концептологии», описываются избранные тексты русских и зарубежных авторов XIX–XX вв. с целью показать реальную ментальную систему представлений этих авторов об описываемых концептах. Воссоздаются ментальные парадигмы (концепции), раскрывающие смысл концептов как носителей первосмысла-концептума. Полностью описано около двухсот ключевых концептов русского сознания.
Сначала выделяются минимальные предикатные контексты, позволяющие построить полный состав десигнатов (словесное значение = содержание понятия) и денотатов (предметное значение = объем понятия), затем денотаты распределяются по четырем составам Причинности («четыре причины» Аристотеля) ментальной парадигмы; основание как концептум (что?), условие как образ (как?), причина как понятие (почему?) и цель как символ (зачем?). Из текстов выделяются имена прилагательные как выражения десигнатов («расплавленные имена»). Полученная сумма денотатов позволяет выстроить семантические константы, которые затем читаются как законченные определения тех концептов, которые описываются, и строятся полные ментальные парадигмы концептов по всем четырем составам (ср.: лик — лицо — личина — личность, ум — разум — рассудок — мудрость, подсознание — сознание — познание — знание, вера — надежда — любовь — София и т. д.), а также неполные («незрелые») парадигмы недавнего сложения типа культура и цивилизация, демократия, идея и идеал в синергийных связях типа власть — народ — закон. Соединение выявленных денотатов и десигнатов позволяет составить оперативные понятия («образные понятия»), которые образуют общее представление о знании и использовании концептов в коммуникативном отношении.
Совокупное сопряжение всех выявленных ментальных парадигм создает концептуальное поле коллективного сознания, явно различающееся по русским и зарубежным источникам. Общественное сознание, интуитивно представленное в текстах, эксплицируется в результате описания как точное понимание всех концептов, которое было характерно для момента создания этих текстов. Показано, как время изменяет прочтение традиционных концептов русского сознания, преобразуя картину ментального поля.
Предисловие автора
Представляемая читателю книга состоит из серии очерков, написанных в разное время и по различным обстоятельствам на основании лекций, прочитанных на филологическом факультете Санкт-Петербургского университете для магистрантов группы Ментальной лингвистики. Основная цель книги – свести воедино уже готовые описания тех представлений и понятий об основных концептах русского сознания, какие были присущи русским (преимущественно) людям в основном в ХХ веке.
В послесловии к Словарю русской ментальности я предложил каждому образованному и думающему читателю углубить своё понимание русских концептов и дал приблизительный алгоритм для такого рода интеллектуальной работы. Насколько мне известно, даже дипломированные коллеги уклонились от подобных упражнений ума, посчитав их пустым препровождением времени. Настоящее исследование призвано показать эвристическую силу предложенной методики и представить образцы анализа, который был собран мною в большой по объему подборке авторитетных (и не очень) текстов. В своей совокупности они весьма точно, в образных и символических контекстах, представляют реальную картину русской ментальности – с точки зрения, преимущественно, русского сознания, изнутри, в бессознательном использовании коренных русских концептумов. Читатель увидит, как на этом фоне звучат замечания западных авторов – в отличие от русских, все они носят чисто понятийный характер, обдуманно рациональны и прагматичны.
В данной книге дается опыт когнитивного анализа текста, своего рода «опрос свидетелей» – носителей русской ментальности. Предлагаемая книга – своеобразное практическое приложение к моим книгам «Язык и ментальность» (СПб, 2000), «Философия русского слова» (СПб,2002), «Русская ментальность в языке и тексте» (СПб, 2007) и серии «Древняя Русь» (СПб, 2000 – 2011), собранной в книге «Древнерусская цивилизация» (М.,2014). Это своеобразная проверка тех результатов, которые я получил в указанных книгах – с максимально объективной позиции со стороны личных свидетельств многочисленных авторитетных авторов.
Несколько слов о названии книги
Поле можно понимать и так, как его представлял себе выдающийся философ ХХ века Мераб Мамардащвили: «Поле – поле мысленного действия, функциональное по связанностям и аргументативности элементов, очерчиваемое или создаваемое, выделяемое точками пересечений различий, напряжений, натяжений мысли, динамирующей и превращающей силы (напр.. между полюсами-пределами), поле продуктивное». Но можно сказать и проще: в моем представлении, поле отличается от двумерной системы – оно объемно и практически безгранично. Поле там, где произрастают злаки, т.е. где вызревают новые «зёрна» первосмыслов, которые я называю их собственным именем – концептумы (conceptum ‘зерно, семя’). Это образование динамично и постоянно развивается, исторически оставаясь тем же самым. Это «то, в чем всё» – всеобщее основание коллективной мысли народа, его ментальность, характер и судьба.
В представленном описании нет ничего субъективного, ибо оно основано на классических, или образцовых текстах, с которых сняты десигнатные (S) и денотатные (D) признаки, последовательными редукциями доведенные до опустошенных понятий; подобно буйкам на стремнине, они указывают семантические мели, на которых крепится национальная ментальность и возможна связь с концептами других типов ментальности – до последнего уровня концепта – в построении актуального понятия наложения десигната на денотат – это «русское понятие», образное понятие, т.е. символ.
Таким образом, исследование фундировано текстами и авторским своеволием многочисленных авторов, которые, как это доказывает результат исследования, никогда и нигде не выходили за границы национальной ментальности в русском слове, хотя они и рассматривали концепты в различной проекции, в разной идеологической схеме и с несводимых точек зрения; у каждого автора представлена только какая-то одна часть Истины во внешней форме личной Правды. Сведéние воедино выявленных точек зрения и представляет собой моё описание концептуального поля русского сознания. Из-за обилия текстов иногда я опускал некоторые длинные цитаты, включая, однако содержащиеся в них предикатные признаки; убедиться в этом можно, взглянув на тексты Словаря русской ментальности, откуда они в основном и заимствованы. «Словарь русской ментальности» составлен мною в соавторстве с Д.В. Колесовой и А.А. Харитоновым (2 тома, СПб., 2014, «Златоуст»). Условные сокращения, принятые в Словаре, сохраняются и в данной книге, и нет необходимости указывать те издания, из которых тексты заимствуются. Это увеличило бы объем изложения неимоверно.
Текст изучается с самых разных сторон, и подобный разносторонний анализ свидетельствует о принципиальной важности Текста как предмета лингвистического изучения. Помимо всего прочего, аналитическая процедура последовательного дробления текста на составные элементы отражает национальный подход к изучению предмета: от целого к частям.
Выбор текстов в последовательности типов семантической константы «основание – условие – причина – цель» – определяется содержанием текстов и логикой их развертывания – также ничего субъективного в этом нет. Настоящая работа представляет когнитивный анализ ряда русских концептов. Когнитивная лингвистика от традиционной отличается тем, что лингвистическое (от лат. lingua ’язык’) и логическое (от греч. Λόγος ‘слово, язык’) сплетены воедино, подтверждая и объясняя друг друга. Например, словесное значение слова и содержание понятия совмещены в общем термине десигнат, предметное значение слова и объем понятия – в общем термине денотат. Концепт – это мыслимое содержание в единстве лингвистического и логического на психологической основе, в явном виде представленное своими содержательными формами: образом, понятием и символом совместно. Белый дом и образ белого по окраске здания, и его же понятие (аналитически образное понятие, das Sinnbild), и символ (резиденция правительства). Совместно они и создают русский культурный концепт как национальное представление, выраженное в одном слове. Русский язык богат такими единицами мышления, их объединяют в общую концептосферу русского сознания.
Мышление каждого человека опирается на ментальные основания мысли, подпитывающей концепты коллективного сознания. Предварительно это основание я назвал ментальной парадигмой, топологически представленной в виде концептуального квадрата с четырьмя содержательными формами концепта. Расширение сознания происходит вследствие усложнения мышления, направленного освоением внешних знаков концепта – слов. Мало у кого присутствует полный набор всех слов, выражающих полноту концепта; в принципе, это невозможно и даже не нужно, но сила личного мышления зависит от осознания системных связей всех слов, представленных в данном ментальном плане. Известные лакуны определяются характером конкретной деятельности человека, его потенциальной возможностью передавать свою мысль. Однако выбор базового концепта определяется и личным предрасположением, и общественной традицией, составляющей культурный фон коммуникации. Называть в речи неприятеля или противника, забывая о супостате, дело личное, но в подсознании все четыре состава присутствуют в системном порядке, обслуживая символ враг.
Установление семантического треугольника в конце XIX века связало все три состава реальности, доступные сознанию человека: субъект видит вещь, слышит слово и понимает их идею. В восточнославянской культуре, на самой ее заре, обнаруживается та замечательная подробность, что все три состава именовались общим термином – заимствованным в XI веке из Восточной Болгарии словом вещь, обозначавшим одновременно и предмет мысли, и знак слова, и идею реального действия. Сравните одно из высказываний Даниила Заточника (XII век): «Князь не сам впадает в вещь, но думци (советники) вводять». Здесь все три возможных значения слова слиты, обозначая одно и то же действие со стороны разных субъектов: князь действует в вещи, советники – советуют в идее, а сам автор соединяет все это в общем слове, описывая их обоюдные действия. Синкретизм мышления создавал символически лаконичную речь: всё сказано одним словом. Ориентация же на вещь как на совокупность всех трех проявлений, указывает, что в ментальном плане до начала XV века восточные славяне по своим философским воззрениям были номиналистами.
Влияние славянского перевода Ареопагитик, сделанного в 1389 году, привело к выделению в качестве самостоятельной идеи, которая предстала выражением помысленной сущности вещи и переключила характер мировоззрения на реализм, который и стал философским ядром нарождающейся великорусской народности. Только к началу XVIII века в общественном сознании сложилось представление и о третьем составе семантического треугольника – слове, из которого вообще-то реалисты постоянно исходили, оценивая взаимные связи вещи и идеи, но до поры включенные в общий состав Логоса. «Слово рождено, чтобы всему назначить свое место в системе», – заметил А.А.Потебня, и система сложилась, обозначив новое направление мысли – философский концептуализм. Так постепенно исходный синкретизм слова вещь разложился на свои составы. Конечной точкой развития общей мысли в XX веке стало открытие концепта – лингвистической формы проявления членов семантического треугольника, обогащенного наличием четвертого состава. Четвертый состав выявляется при сопоставлении референтов R вещи с денотатами D предметных значений слова (идеи вещи):
Концепт обязательно выражает все свои составы в их законченном виде; и только в полном виде он есть концепт сознания, отличный от частного его проявления в виде логического понятия. Помысленный концептуальный квадрат отличается от статичного семантического треугольника способностью развертывать и сжимать свои составы в действии, «играя» значениями по мере необходимости выражения. Философ С.Н.Булгаков проницательно заметил, что «четверица – та же троица, но только в движении», А.Ф.Лосев добавил: «Тетрактида есть цельность триады, она порождается Одним», т.е. зерном первосмысла. Именно, движение задано нулевой точкой с отсутствием признака предметности (это «туманное нечто» С.А.Аскольдова) и собственного значения (инвариант принципиального значения С.Л.Франка). Это материально и структурно не оформленный состав концепта, «чистая ментальность».
Предпочтителен все же термин концептум (лат. conceptum ‘зерно, зародыш’) как однокоренной с выражением концепта, первоисточником которого концептум является. Ср. аналогию с физическим миром в других номинациях: «В главном ряду исходным явлением служит абсолютный вакуум, или парен, он есть вещество без структуры и поведения. Парен представляет собой как бы первозданный кисель, служащий источником строительного материала для всех объектов Вселенной. Эта сущность не осознаваема из-за отсутствия структуры, движения и явленных форм» [Вейник 1991, с. 8 и 71]. Латинское причастие paren ‘дающий, производящий на свет’, ’создающий, добывающий’ от pāreo. Именно таков и концептум в ментальном ряду помысленного. Самое время вспомнить проницательное замечание еще одного русского философа, П.А.Флоренского, который писал: «Нужно обратиться к последнему, четвертому виду объектов, не могущих быть различенными никакими методами, помимо мистического восприятия» [Флоренский 2000, с.21]. Поиск этого объекта и станет предметом нашего изложения.
Сведем воедино все четыре содержательные формы концепта в общую систему Причинности, то есть совокупности «четырех причин» Аристотеля: основания («всё имеет своё основание» – Лейбниц), условия, собственно причины и конечной причины – цели. Каждый член Причинности объясняет действия соответствующей содержательной формы концепта: 0 – основания (что это такое?), 1 – условия (как проявляется?), 3 – причины (почему действует?), 4 – цели (зачем создается?). Постановка указанных вопросов определяет позицию каждого из выявленных денотатов, выстраивая их каузальную связь в виде семантической константы – устойчивой и постоянной структуры смыслов.
Центральным пунктом описания является составление семантических констант, основанных на следовании четырех причин Аристотеля; основание – условие – причина – цель. Только совместно они получают статус истины – полноты и ясности высказывания. «Причинная связь есть откровение в бытии – другого бытия», глубинного (П.Флоренский). Соединением всех четырех причин в их взаимопроникновении и есть со-бытие, т.е. действие в существовании. Отдельные денотаты, выявленные из предикатных признаков, как раз и страдают неполнотой высказывания – различные авторы останавливаются только на отдельных составах общей причинной связи.
Последовательность оснований в инвариантах представлена как смысловое сгущение; например, в константах к концепту Концептум: основания разнообразно представлены словесно, совпадая ментально – туманное нечто – простой зародыш – сущность смысла. Последовательность условий дается в том же порядке: точка схождения – концепт в синкретизме смыслов – категория на глубинном уровне сознания. Последовательность причин такова же: форма вне структуры – форма форм как последняя структура – искомый Абсолют. Последовательность целей также устанавливается вполне адекватно: вневременное содержание – как инвариант всех возможных значений – данное как реальная сущность сознания в подсознательном.
Взаимное соответствие составов концепта подчеркивает точность выделенных денотатов и четкость их определений. И в авторских квалификациях концептума исследователи обычно отмечают только одну какую-то конкретную сторону этого феномена, так или иначе останавливаясь на причине (все – составы каузального ряда причинны) – целое познается по части (синекдоха).
Наша сводная схема в совместном действии всех «причин» способствует приближению к осознанию понятия «концептум», не достигая, впрочем, его окончательных пределов – из-за описательного характера текстов, часто прибегающих к метафорам.
Алгоритм построения семантической константы в точности соответствует русскому типу мышления. Русский не просто индивидуально мыслит, он еще коллективно думает, последовательностью добавлений всё новых фрагментов каузальности обогащая в диалогах полный состав причинности. При этом идеальное основание уже содержит свою реальную цель, которая уточняет причинные содержания основания, замыкая его в полный состав.
В результате, на фоне различных причин выстраивается законченная картина реального действия и можно дать окончательное определение концепта.
Внутреннюю сущность подобного собирания высказываний описал и М.М.Бахтин: это важно для понимания. «Всякое понимание диалогично», «диалог – диалектический тип познания в высказывании», его значение в том, что диалог в принципе поливалентен и всеголосен, распространяется в разные стороны и создает бифокальное зрение на объект, расширяя горизонт действием обоих полушарий мозга. При этом важно, что «в диалоге важна не истина, а смысл» (смысл коллективного бессознательного) [Бахтин 1975], который мы и получаем построением семантических констант (ментальных парадигм).
Построения семантических констант внешним образом напоминают популярные в прошлом веке фонологические модели [Колесов 2007], которых могло быть очень много. Говорили даже о неединственности решения систем. Отличие семантических констант состоит в том, что это не субъективные конструкции, а коллективное бессознательное, представленное на основе объективных предикатов, которые актуализированы в авторитетных текстах.
Мое описание по своим материалам – в прошлом. Использованы избранные тексты, преимущественно философские и лингвистические. Попытки соотнести результаты таких текстов с современными исследованиями тех же самых концептов (которых множество), ничего существенного не дают. Они основаны на различных методиках и парадигмах исследования и по существу несопоставимы, как несопоставимы, например, мои описания концепта Любовь, данные в «Основах концептологии» и в данной книге. По этой причине я отказался сопровождать свои изыскания разбором литературы вопроса. Пробные разработки новейших концептов по результатам опросов современников показали существенные изменения в толковании традиционных концептов – русское сознание изменилось, хотя еще держится в силовом поле коллективного бессознательного. Изменяется внешняя форма – внутренний смысл сохраняется при неизменности концептумов.
Рецензия
Содержание
Конструктивные концепты
Концепт
Концепт и Концептум
Первосмысл концепта
Основания и Следствия
Рефлексы семантического треугольника:
Слово — Вещь — Понятие
Состав семантического треугольника
Содержательные формы концепта
Причина и Цель
Условие
Понятие
Концептум и Символ
Совмещение конструктивных концептов
Синергийные связи концептов
Ментальные концепты
Метод
Сущность и Явление
Суть и Существенность
Подсознание и Совесть
Совесть
Мышление
Познание и Знание
Сознание
Чувство и Чутьё
Ум и Мудрость
Разум и Рассудок
Образ и Понятие
Мысль и Смысл
Дума и Мысль
Значение и Значимость
Идея и Идеал
Имя, Знамя, Знак
Речь и Язык
Менталитет — Ментальность
Содержательные концепты
Свет и Тьма
Живот — Житие — Жизнь
Быт и Бытие
Сила и Мощь
Дух и Душа
Вера и Надежда
Любовь
София
Лик — Лицо — Личина — Личность
Тело и Плоть
Государство и Общество
Ответственность
Демократия
Власть, Закон и Народ
Труд, Работа, Дело
Правда Права и Справедливость
Правда-Истина
Справедливость и Собственность
Вожак и Вождь
Враг, Противник, Неприятель
Дом
Пути-Дороги
Добро и Зло
Свобода и Воля
Судьба и Счастье
Грех и Вина
Чудо и Диво
Святость
Смех
Гнев и Ярость
Грусть-Тоска
Стыд и Срам
Страх и Ужас
Удовольствие и Удовлетворение
Порядок и Ряд
Долг и Обязанность
Пространство и Время
Культура и Цивилизация