- Роль в развитии науки
- Говорит В.В. Колесов
- Официальная аннотация
- Оглавление
- Глоссарий
- Отклики и рецензии
- Печатное издание
- Доксограф
И по названию, и по содержанию эта монография – глубокое философское рассуждение большого ученого о русском слове в его тесной связи-спаянности с историей народной мысли и народного духа. Первая книга в ряду работ В.В. Колесова, явившая стройное и строгое учение о концептуме и его содержательных формах в процессе исторического «созревания» русского национального языка. Абстрактные философские категории, как световые прожекторы наведенные на конкретный языковой материал, – таков метод лингвиста-исследователя, поставившего перед собой, кажется, невыполнимую задачу – через явленные формы концептума (образ, понятие и символ) подобраться к нему самому, суметь «притронуться» к «зернышку» национального первосмысла и показать читателю его энергийную мощь и бесконечность, на каждом новом витке времени возобновляющую «содержательные формы словесного знака». Что есть родное слово? – Только ли знак со своим значением, служащим коммуникативным (объединительным) целям, или это нечто большее, познаваемое интуитивно и интуитивно же переживаемое? И в каком отношении к «реальному» слову находится «концепт», единица национальной ментальности? В чем заключается «логика национального языка» и чем обеспечена «стойкость национальной мысли», если слово столь изменчиво во времени и порой беззащитно перед натиском инородных речений? Каковы этапы преобразования русской речевой культуры, русской духовности (ментальности) в связи с привнесением на Русь христианского учения и христианской нравственности, в разные эпохи и времена по-разному интерпретированные русским человеком? Кто они, русские мыслители, создавшие классическое учение о русском слове? – Эти и другие вопросы ставятся в этой книге, написанной по-Колесовски глубоко, емко и масштабно.
Эта книга еще раз должна показать, что основным содержанием классической русской философии языка является глубокое проникновение в сущность концепта, энергия которого, постоянно возобновляя содержательные формы словесного знака, преобразует культурные парадигмы в соответствии с требованиями времени и служит главным признаком национальной идентичности во времени и в пространстве её существования.
Попытка вместить понятие в значение слова кажется соблазнительной, но это «соблазн диавольский». Если слово есть знак со своим значением, можно утверждать, что значение слова, характеризуясь устремлением к понятию <…>, не включает в себя самого понятия или, во всяком случае, включает не только понятие и не все понятие.
В силу своего языка француз и англичанин могут признавать только реализованную, вещественную действительность, ибо для выражения нереальной собственной действительности у них нет слова. Этому соответствует склонность этих народов придавать значение только тому, что реализовано в твердых, определенных формах.
Утрата символического смысла происходит на всех языковых уровнях, отраженных в тексте, что определяется синкретизмом языковой формы, заложенной в тексте в момент его перевода. Символическое значение имела буквально каждая грамматическая форма, иногда – даже каждый графический знак, с помощью которого выражался тот или иной признак символа. Сегодня это восприятие текста утрачено.
Направление в развитии собирательности было различным. Это и совмещение в значении личного переживания субъекта (студъ, стыдъ) с осуждением со стороны общества (срамъ, соромъ); и вообще всякое лично ценимое в столкновении с общественно значимым (горе не беда, страхъ и ужасъ, радость и веселье); а также собирательно-слитное рассмотрение частного и общего (часъ и время), конкретного и абстрактного (правда-истина) или внутреннего и внешнего (чудо-диво, чудится-дивится) и пр.
В древнерусском сознании, еще не освободившемся от давления мифологических схем, каждая конкретная вещь представлена в последовательном развертывании речи, в дискурсе, аналитически: синкретически свернутый смысл логоса неуклонно разворачивается в повествовании мифа <…>. Тем самым древнерусская культура была, можно сказать, обречена на постоянное воссоздание и воспроизведение литературных текстов одного и того же смысла, поскольку это была основная – единственная – форма духовной организациикультурной парадигмы: только в развитии Текста могло раскрываться таинственное свечение слова-логоса.
Холодная рассудочность, отвлеченная от этических норм интеллигибельность, р а ц и о в его чистом виде, не овеянный теплым дыханием Духа, у восточных славян находились под подозрением, но оставались непременной принадлежностью всех еретических учений.
Семантическое раздвоение, коснувшееся почти каждого слова из числа наиболее важных по смыслу, не всегда совпадало с процессом удвоения форм. В зазоре между этими полюсами избыточности форм и бесконечности смыслов происходило становление символов. Символическое мышление, как известно, отражает общее в единичном: это, конечно, обесцвечивает мир, но зато делает его и контурно четким, и объемно ясным.
Соотношения между словом, глаголом и предложением, вообще очень неустойчивые, в соответствии со средневековой традицией понимаются конкретно и всегда определяются в формах естественного языка: что изрекается – то рѣчь (т.е. предложение), о чем глаголется – то глаголъ, но только слово имеет самостоятельное значение, только с ним связано содержание речи и смысл глагола.
Слово развивалось и формировало свою семантическую структуру на крыльях символа, исполнявшего роль структуры, скелета, на котором нарастала плоть словесных значений. Символ извлекался из контекста ближней формулы и концентрировал в себе самом смысл всей этой формулы традиционного образцового текста; с этого текста и снимался символический смысл, в семантической перспективе слова становящийся значением отдельной лексемы.
Изучая историю русского (в широком смысле) самосознания, замечаешь, что влияние со стороны других культур или заимствования из них не только не носят избирательного характера, но и вообще представляют собою иллюзию нашего сознания, это интерпретация, с точки зрения современного понятия, прошедших этапов в развитии народного духа. Анализ текстов – от Иоанна Экзарха до Григоря Сковороды – был попыткой уяснить особенности русского «икса» в уравнении известных и хорошо изученных мировых систем, более или менее закончивших круг своего развития и существующих не в образно-символическом, но в понятийном мышлении.
Разрушение традиционного символа в начале века стало толчком к развитию бессодержательного образа у модернистов, а преодоление этого последнего (вхождение в понятие) привело к опустошению понятия. Уничтожение образа и переосмысление понятия вовсе не «конец всего», поскольку слово-логос бессмертно, а простое восхождение на новую ступень семантического развертывания слова в данной культуре.
Книга доктора филологических наук, профессора В.В. Колесова посвящена осмыслению русского слова в национальной традиции философской и духовной традиции. История словесного знака представлена автором как живое творчество языка. Написанная с привлечением обширного исторического и современного материала, книга будет интересна языковедам, историкам, философам, а также всем, кто любит русский язык.
- Философия русского слова
- Исходные термины, понятия и определения
- Слово и знак
- Слово и понятие
- Что такое слово
- Триипостасность сущности
- Круги концептуального квадрата: осмысление денотата
- Динамическая структура знания: феноменология парадигм
- Круги концептуального квадрата: определение десигната
- Развитие десигната: цветной мир
- Совмещение квадратов: энергия движения
- Предназначение слова
- Предназначение концепта
- Значение смысла
- Значение стиля
- Семантический синкретизм
- Имя – знамя – знак
- Образное значение и метафорический перенос
- Исходное распределение и основные понятия
- Ментализация как прием заимствования культурных терминов
- Символизация как метонимическая обработка слова
- Генерализация семантических признаков в системе слов
- Образ подобия
- Подобие понятия
- Славянская ментальность в эпоху Средневековья
- Аристотелизм эпохи раннего Средевековья
- Классификационные принципы: взгляд со стороны вещи
- Древнерусская точка зрения: от вещи к слову
- Новая точка зрения: взгляд со стороны слова
- Принцип двойного отражения и символ
- Образ как основа знания и как процесс познания
- Извлечение понятия
- Взгляд на слово со стороны понятия
- Становление новой философии: Григорий Сковорода
- Концептум и русская ментальность
- Уточнение терминов и определение понятий
Гипероним показывает движение смысла от образа к понятию, как и ментализация, в свою очередь, демонстрировала движение того же смысла от символа к понятию. В точке схождения этих ментальных движений, отраженных в истории слова, является наконец само понятие как самостоятельная форма слова. Историческая последовательность преображения содержательных форм концепта: ментализация – идеация – идентификация. Ментализация – есть наполнение словесного знака образным смыслом, переработка полученного христианского символа с точки зрения предметного значения (объема понятия). Идеация – есть развитие значений славянского слова, переработка уже воспринятого христианского символа с точки зрения содержания понятия (десигната). С. 406. Идентификация – есть соотнесение слова с вещью, полное отчуждение от символа как «другого мира вещей» с рациональным совмещением содержания и объема понятия, значения и предметного значения слова. Это конструирование понятия как sui generis концепта. Коммуникация это воплощенное с о з н а н и е равных по функции у ч а с т н и к о в общения, которые при необходимости могут получить канал обратной связи. Концепт – (от conceptum) – зерно первосмысла,семантический «зародыш» слова – есть диалектическое единство потенциально возможных в явлении образов, значений и смыслов словесного знака как выражение неопределенной сущности бытия в неопределенной сфере сознания. Концепт понимается как инвариант смысла, значения и ценности словесного знака. Концепт есть сущность, явлением которой выступает понятие. Как всякая идеальная сущность концепт нематериален, ибо он неподвижен и лишен структуры. Ментальность есть мировосприятие в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные, волевые и духовные качества национального характера в типичных его свойствах. Норма есть осознанная система, сформулированная на материале усредненного (общепринятого) стиля в его функциональной целесообразности. Понятие – калька с латинского conceptus, поэтому в отечественной философской традиции понятие иногда именуется концептом. Под «русским» в этой книге понимается общерусский литературный язык, он есть основная форма организации художественной речи и интеллектуальной деятельности; с другой стороны, имеется в виду и собирательно «русский» язык в его исходном прошлом, который ныне представлен самостоятельными языками – белорусским, русским и украинским – в их развитии. Синкретизм – это нерасчлененность содержательных форм слова, понимаемая как явленность концепта. Синкрета есть символ в составе синтагмы, тогда как многозначность, скорее всего, обслуживает образ. Синкретизм является проблемой языка, а не речи. Синкрета есть понятие, данное как представление, т.е. не логически, а психологически; это не сам знак (не слово), а его содержательные формы, которые сосредоточены на признаке сущностном, который и есть концепт. Трансляция есть передача з н а н и я от старших к младшим членам социума посредством обучения; это переход от прошлого в настоящее, и основной фигурой такого действия выступает «учитель». Трансмутация есть появление нового знания в творчестве п о з н а н и я, оно устремлено от настоящего в будущее; основная фигура этой формы деятельности с языковыми знаками – ученый-новатор. Этапы развития восточнославянской ментальности («вербального мышления») Первый этап связан с принятием христианства, что привело к перемаркировке социальных норм организации общества, устремлению к знанию. Второй этап определяется перемаркировкой этических норм духовности с конца XIV в. – это формирование сознания, рождение идеала. Третий этап начинается в конце XVII в. с перемаркировки норм, социальных и духовных, в связи с новым отношением к проблемам познания; рождение идейности становится направляющим все потенции общества и государства движением мысли в новой культурной парадигме.
Камчатнов А.М. Фундаментальное исследование о русском слове: Колесов В.В. Философия Русского слова. СПб.: ЮНА, 2002 // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2004. № 4. <...>«Философия Русского слова» написана сложно, у нее «крутой» замес, она требует напряженной и долгой встречной мысли. Очень хорош 1 раздел 4-ой главы – о предназначении слова как событии концепта <…> [Но есть вопросы]. Если концепты национальны, то как тогда решать проблему перевода? Как возможен перевод, если мы заперты в своих национально-концептуально-языковых «домах»? С моей точки зрения, перевод возможен потому, что есть концепт как действительно чистый смысл, который мы и переводим из одной системы выражения в другую. Исключительно глубока и интересна третья часть рецензируемого труда. Особенно важны размышления В.В. Колесова о роли «третьего лишнего» как преломления Троического богословия, а также уяснение роли трудов Иоанна Экзарха и перевода Ареопагитик для формирования русской ментальности и русской словесной культуры. Усвоение христианского дела потребовало, как пишет автор, «коренной переработки наличных языковых форм» (с. 398), это и есть реализм: новое дело требует и нового слова, ибо слово и есть дело, имя есть вещь; при номинализме, когда слово всего лишь signum, ничего перестраивать не надо. <…> Мне хочется выразить восхищение титаническим трудом В.В. Колесова. «Философия русского слова» - это фундаментальное исследование, новое слово о русском слове в его историческом развитии; всем исследователям русской духовности – и лингвистам, и литературоведам, и культурологам – будет чрезвычайно полезным чтение этой книги, отъ нея никтоже тощ да не изыдетъ.<...>
