История русского языкознания

<…> современную науку мы понимаем меньше, чем науку любого другого уже завершенного в цикле периода.

Обогащение метода на каждом последующем этапе не отменяет, разумеется, практической ценности предыдущих методик, однако они понижаются до ранга конкретной методики, а острие научного прогресса, современный научный метод они уже не обеспечивают, поскольку не соответствуют методическим установкам данной исторической эпохи.

<…> процесс построения философских основ науки <…> продолжается реально, хотя отчасти он затушеван серпантином терминологии, которым некоторые прыткие люди желали бы нас опутать безо всякой пользы для существа дела.

<…> Ментализация традиционного сознания закончилась в момент становления Московской Руси, идентификация начала осуществляться в конце ХУП в. и захватила всю Петровскую эпоху. Таким образом, весь период существования Московской Руси (время становления, развития и совершенствования собственно русской ментальности, поскольку именно в это время происходило «постижение признаков мира» под углом зрения сложившегося в кому времени русского языка.

Сравнительно исторического метода в его целостном, известном теперь виде не было в первой половине прошлого (Х1Х в. – Б.К.) века, а различные вариации сравнительного метода имели ясно обозримые национальные границы.

Следующее поколение языковедов уже понимало, что односторонность только сравнительного или исторического метода превращает описание объекта в мертвую схему.

Только в трудах А. А. Потебни (1835–1891) диалектика «сравнительного» и «исторического» приобрела свойственное ей теперь единство и глубокий смысл как научная теория исследования.

Русская лингвистическая мысль ориентирована на синтетическую модель реконструкции; и в дальнейшем, на последующих этапах разработки теоретического языкознания, русские ученые трансформировали аналитические разработки немецких коллег в чисто славянские синтетические построения.

Сравнительный метод недопустим без истории.

Для славянофилов язык – не отвлеченное понятие, категория, не структура языка, а что-то живое <…> живущее в неразрывном единстве с духом и мыслью народа.

А. Х. Востоков не создал бы классической грамматики русского языка, не будь он историком.

В общей оценке науки или научного метода, характерных для того или иного времени, полезно учитывать степень новизны методики или границы ее использования.

Буслаевская грамматика имела большее значение, чем история языка К.С. Аксакова. Это было обусловлено ориентацией на заимствование теоретических идей немецкой грамматики.

Сравнительно-исторический метод как научный метод исследования складывался постепенно, трудами многих поколений ученых, в том числе отечественных. Это самый эффективный научный метод.

<…> в области исторической фонетики А. А. Потебня демонстрировал возможности многофункционального подхода к реконструкции праязыка.

Нужно подчеркнуть, что и самый подход к объекту исследования у Потебни намеренно синтетический. Подвергая анализу любое частное явление языка, он рассматривает его как форму или функцию языковой системы в целом, никогда не опускаясь до отвлеченно-схематического классификационного, по сути дела, анализа частности.

В известном смысле научная позиция Потебни-ученого столь же синтетична, как и его общая методологическая установка на язык.

Основным методом изучения материала для А. А. Потебни оставалось сравнение.

В своих работах Грот – сторонник сравнительного метода в языкознании – в основу описания положил морфему.

А. А. Шахматов – создатель курса русского литературного языка, в трудах его учеников этот курс стал наукой.

Важнейшим научным достижение Бодуэна в петербургский период его деятельности явилась отработка теории фонемы.

В Казанский период Бодуэн понимает фонему как инвариант звуков, объединенных общностью их функций.

Для реалиста идея и вещь равноценны, идея (понятие) даже важнее вещи, поскольку ей предшествует…

У номиналистов понятие равно слову <…> для номиналиста все значение сводится к слову в отрыве от его предмета.

Ларин основное внимание уделяет социологической стороне дела; не ограничиваясь узкоформальным описанием стиля («техники»), он ставит проблему на функциональную основу, в исторической перспективе пытаясь увидеть содержательный подтекст.

Продолжая традиции петербургской филологической школы, В. В. Виноградов явным образом следовал ее методологическим постулатам. Он признавал, что семантика языкового знака важнее его (внешней) формы, которая в принципе тоже может стать содержанием  как внутренняя форма слова.

Философская установка Бахтина с самого начала была ориентирована на идеологию символических форм в искусстве, прежде всего в словесном искусстве.

Основная заслуга Бахтина именно в синтезе тех философских, логических оснований и фактических достижений «гуманитарии» ХХ в., которые созданы усилиями многих ученых Петербургского университета в довоенные годы.